Кексгольм – нынешний Приозерск – в XIX в. небольшой городок в составе автономного Великого княжества Финляндского. Оживал он лишь летом, когда его посещали паломники, направлявшиеся к монашеским островам Ладожского озера.

Но среди паломников были и другие люди, пусть немногочисленные, отчаявшиеся найти работу – изгнанные своими же родственниками или иными «ближними», отбывшие срок по вздорным обвинениям, страдавшие от пьянства, Они знали, что в Кексгольме есть для них последняя надежда.

В городе существовали два православных храма – собор Рождества Пресвятой Богородицы и церковь Всех Святых. Местное церковное сообщество, найдя способ обхода закона, «на паях» с другими совладельцами участвовало в управлении местными пекарнями. И это пекарное предприятие не только производило хлеб для всего города и его предместий. Кексгольмское печенье и пряники ничем не уступали выборгским кренделям.

Изгои «общества» обживались и становились рабочими в этих пекарнях. Со стороны церкви работу пекарен «благословлял», а попросту – представительствовал в управлении Фома Тимофеевич Митяев, более известный как Фома Кексгольмский. Был он из мещан, а по какой причине принял монашество, неизвестно, и сам он об этом никому не рассказывал. Год его рождения неизвестен, но из детских лет его воспоминанием о городе было строительство упоминавшегося храма Рождества Богородицы, освящённого в 1847 году.

Располагались пекарни в нескольких местах на Pitkäkatu («Длинная улица», нынешняя улица Ленина). Точно сейчас никто не может вспомнить, но называют перекрёстки с маленькими улицами, где сейчас мини-магазин «Водолей (ЧИК)» и один из магазинов «Ласточка».

Деятельность Фомы Кексгольмского пришлась на конец XIX – начало XX вв. Тогда в городе работал музей, выходили две газеты, а на Каллиосаари («Скалистом острове») был открыт курорт с водогрязелечебницей.

Фома Кексгольмский также благословлял купцов, продававших чай и кофе, продвигал трезвый образ жизни, в местных типографиях печатались его воззвания на эту тему.

Однако в 1906 году он даже получил предостережение от цензуры, так как был заподозрен в революционной агитации. Истинной же причиной было то, что его взгляды противоречили идеологии «православие, самодержавие, народность», и, в особенности, небезызвестного Иоанна Кронштадтского. Против Фомы Кексгольмского немало из Петербурга интриговал и Григорий Распутин.

Надо сказать, деятельность Фомы Кексгольмского небезосновательно не нравилась русским националистам, если судить хотя бы по таким его высказываниям:

 

 «Черносотенцы собирают отовсюду, со всего мира сведения о притеснениях русских, но ничего не делают, чтобы защитить притесняемых, тем более - они неспособны сделать что-то хорошее для всего народа русского. Они внушают вовлекаемым в свои политические секты, что «всё плохо, а будет ещё хуже, и ты ничего не можешь изменить», они стараются убедить, что сама принадлежность к русскому народу есть проклятие. Насколько русский народ станет более свободным и счастливым, когда все черносотенцы будут истреблены».

 

«Европа и Америка всё равно примут Россию, и должны сделать это охотой, если не хотят неволей, поскольку русский народ большой и сильный и может стать правящим «сословием и нацией в одном лице» в любой другой стране, подобно маньчжурам в Китае или шведам в Финляндии».

 

Местное население – и русское, и финское – напротив, симпатизировало Фоме Кексгольмскому. Под его влиянием многие финны перешли в православие, хотя специально он не стремился никого обращать. Уже тогда существовала Финляндская епархия РПЦ, но сейчас она перерастала в автономную церковь, что и состоялось в 1921 году.

А раньше – в 1915 году – Фома Кексгольмский был организатором довольно крупного, для такого небольшого города, как Кексгольм, праздника 250-летия употребления в России чая и кофе. Сбор от продаж пошёл в пользу лейб-гвардии Кексгольмского полка, переброшенного на юго-западный фронт в империалистической войне.

Также во время праздника было торжественно заложено здание большого кооперативного магазина на Pitkäkatu. В советский период в этом здании был устроен местный хлебозавод (открыт в 1940 году, сильно пострадал во время второй мировой войны, восстановлен в 1944 и перестроен в 1947 году).

Организация этого праздника подтверждает образованность Фомы Кексгольмского, установившего почти точную дату. В 1665 году врач Самуил Коллинс прописал царю Алексею Михайловичу рецепт. В рецепте было сказано: «Варёное кофе, персиянам и туркам знаемое и обычное после обеда, варёное чаге листу хинского - изрядное есть лекарство против надмений, насморков и главоболений».

Интересно, что чай и кофе здесь идут в среднем роде. С записками Коллинса о России Фома Кексгольмский был знаком и приводил это как пример непредвзятого отношения иностранца к России. Вспомнить хотя бы такое: «Бани здесь очень употребляются и приносят большой доход, потому что вера обязывает русских ходить в баню». Это сильно отличалось от Европы и опровергает более позднее убеждение о «немытой России», созданное в самой России, и это убеждение Фома Кексгольский считал несправедливостью и добился скидок на печатание в местных газетах объявлений банщиков. Особенно были известны бани на въезде в город и на Isokatu («Главная улица», нынешняя улица Калинина).

Несмотря на войну, в 1916 году вступило в действие железнодорожное сообщение с финскими и российскими городами. Сообщение стало более правильным, и Фома Кексгольмский, общаясь с приезжавшими из Петербурга, быстрее узнавал новости, приветствовал убийство Распутина и запрет деятельности «Союза русского народа», созданного умершим ещё в 1908 году Иоанном Кронштадтским, приветствовал он и восстановление патриаршества в РПЦ.

События 1917 года в России и провозглашение независимости Финляндии мало отразились на повседневной жизни Фомы Кексгольского. Даже во время гражданской войны в Финляндии его родной город не сильно пострадал.

Конечно, не зависящий от него разрыв с Россией был для него тяжёлым, но после мирного договора 1920 года пересечение границы на Карельском перешейке с обеих сторон было в течение десяти лет относительно свободным.

Но в 1923 году начались разногласия уже в церковной среде. Финляндская церковь перешла от Московского патриархата к Константинопольскому, в эмиграции встал вопрос о канонизации Иоанна Кронштадтского, а были и такие, кто поговаривал о канонизации Распутина.

Фома Кексгольмский после этого построил себе небольшой домик-келью на одном из островов озера Вуокса, и обжился там. Ловил рыбу, собирал ягоды, обустроил небольшой огород, иногда появлялся в городе, по случаю помогал горожанам посильной работой, и они снабжали его хлебом. О нём ещё помнили, и он благословлял отдельные начинания, когда были построены новые лесопильные заводы, а также крупный целлюлозный завод, и восстановлено пришедшее в упадок после гражданской войны правильное лесопользование. Иногда его посещали рыбаки, рассказывали даже, что он умеет лечить.

Умер Фома Кексгольмский в начале осени 1929 года.

Говорят, что и среди финнов-лютеран он негласно почитался, а когда реставрировали построенную в 1930 году лютеранскую кирху, то на тыльной стене обнаружили под штукатуркой вырезанную на камне крупную букву ϴ - первую букву его имени по дореформенному правописанию.